Записки хомяка Глюка

Я родился в СССР, где Великая Отечественная война была частью страшной истории страны. Вот только я не помню, чтобы кто-то в те годы пытался её восхвалять и кричать «Можем повторить». Героизировали — да, в кино часто добавляли нотки юмора, без которых на войне, наверное, никак. Но и ура-патриотизмом не забрасывали. Видимо, потому что в семье каждого ещё была свежа память о тех временах. Родители или деды помнили эту войну, многие семьи потеряли близких.

Затем показывали её и с очень страшных ракурсов, как документальный фильм «Обыкновенный фашизм», или прославленный и очень тяжёлый «Иди и смотри» Элема Климова.

Вот только не выпячивали обратную сторону любой войны — что на войне не бывает абсолютно хороших и абсолютно плохих. Война — это кровь, жестокость и просто подлость с обеих сторон, только градус бывает разный. Да, многие знали о трофеях, которые вывозили с захваченных территорий, но это не считалось мародёрством, да ещё и не снимали о таком кино. В каком-то виде в войне ущемляли и мирное население, причём далеко не только вражеское — достаточно почитать воспоминания о партизанском движении в Беларуси (несколько лет назад, кстати, ещё и очевидцы живы были).

Мне с юношества нравилось творчество Булата Окуджавы, хотя тогда я знал его лишь как исполнителя песен. Дома было несколько его пластинок, а я любил слушать всю фонотеку родителей. Чуть позже я узнал Окуджаву ещё и как автора музыки и стихов для песен из множества кинофильмов, которые я слушаю с удовольствием до сих пор.

Среди прочих, Булат Окуджава написал довольно много песен для военных картин. Уверен, почти каждый из вас знает как минимум «Нас ждёт огонь смертельный» из «Белорусского вокзала», или же «Капли Датского короля» из «Женя, Женечка и «Катюша». Песни Окуджавы умели передать весь спектр чувств, а за строками чувствовалось, что автор знал, о чём писал.

И тут мне попалась на глаза книга Окуджавы из серии «Моя война», в которой печатаются воспоминания ветеранов.

«Из школы на фронт» — это не единое произведение, а сборник воспоминаний, которые можно формально разделить на «повести» и «рассказы». Формально — потому что это не вымысел, а именно мемуары Булата Шалвовича, переданные в его собственной манере.

Начинается книга выдержками из интервью с автором, а уж затем идут его произведения. Детство Окуджавы было непростым. Отец был репрессирован, мать тоже прошла застенки как жена репрессированного. А затем — война, к началу которой Булату Окуджаве было всего 17 лет.

Несколько дней назад было два года, как погиб Роман Бондаренко. Человек, ставший одним из символов протеста в Беларуси в 2020 году и, к сожалению, одной из его жертв. Роман был одним из жителей минского двора на перекрёстке улиц Червякова, Каховской и Сморгонского тракта, который во время протестов стал известен как «Площадь Перемен«. Другой житель этой «площади», Степан Латыпов, раздававший протестующим девушкам цветы и активно участвовавший в жизни своего двора-«площади», был задержан, несколько раз пытался покончить с собой во время судебного процесса, а в итоге получил 8,5 лет заключения в тюрьме строгого режима.

В современном мире мы часто очень мало знаем о соседях, особенно живя в огромных «муравейниках» спальных районов. Но этот двор тогда узнали все неравнодушные белорусы. Он мелькал во многих новостях, там устраивали чаепития и даже концерты. Жители развешивали по заборам бело-красно-белые ленты, на трансформаторной будке нарисовали мурал и боролись за его сохранение. И именно поэтому он получил собственное название — «Площадь Перемен».

Этот двор, это явление уже навсегда вписали в историю современной Беларуси. И в 2022 году Евгений Отцецкий решил выпустить фотоальбом об этой «площади».

Эх, кто ж не знает д’Артаньяна?! Да каждый пацан с детства его должен знать! Я вот тоже первый фильм про трёх мушкетёров посмотрел совсем мелким, это был какой-то зарубежный, чёрно-белый и чуть ли не немой кинофильм. А вскорости по телевизору вновь показывали мушкетёров, я радостный уселся посмотреть, а тут — раз! — и облом, совсем другое кино. Однако такое, которое я полюбил на многие и многие годы. Это были «д’Артаньян и три мушкетёра» Георгия Юнгвальд-Хилькевича. И пусть они чуть ли не дальше всех отошли от оригинальной книги Дюма, но залихватские приключения и гениальные песни этого мюзикла сделали своё дело.

Я грезил гасконцем, я хотел быть похожим на него. И в третьем классе я признался в этом сидевшей за одной со мной партой однокласснице, а она решила высмеять меня и громогласно рассказала мою тайну на весь класс!

Чуть позже, когда мне было лет 13, кто-то из одноклассников спросил меня, слушал ли я кино. Разумеется, он имел в виду группу «Кино», однако я воспринял это как шутку, даже посмеялся, но придя домой, превратил шутку в реальность. Я купил в магазине бобину магнитной ауди-плёнки и при следующем показе любимого трёхсерийного фильма я записал его при помощи бобинного магнитофона. Тем самым я смог наслаждаться и любимыми песнями, и даже фильмом (я же знал его наизусть, а потому звука мне было достаточно) в любое время. Это был огромный прогресс по тем временам.

Йозеф Менгеле — один из фашистов, чьё имя ассоциируется со зверствами гитлеровского режима. Он не просто лично занимался сортировкой узников в Освенциме, но ещё и ставил жуткие эксперименты в своей лагерной клинике.

Одним из его «проектов» было желание понять природу близнецов. Поэтому у таких были шансы прожить чуть подольше, а не сразу отправиться на смерть, даже если для работы в лагере они были непригодны. Правда, Менгеле не считал их за людей, и потому ставил чудовищные опыты на всех, хоть на взрослых, хоть на совсем крошечных детях. Для него они были лишь подопытным материалом.

Ева Мозес Кор — одна из таких близнецов, которой было суждено умереть, чтобы Менгеле мог проверить, как это скажется на её сестре-близнеце, но Еве удалось выжить. И после войны она написала свои воспоминания о пребывании в аду.

Ева жила со своей семьёй в Трансвильвании, когда туда пришла война. Её отец хотел уехать в Палестину, где евреи начинали строить собственное государство, но мать не решилась бросить всё и уехать с детьми неизвестно куда. Поэтому вполне обеспеченной семье сначала пришлось на своей шкуре почувствовать ненависть и издевательства бывших соседей. А когда семья наконец решилась бежать, оказалось уже поздно.

Недавно Шимун Врочек написал книгу о своём советском детстве, а поскольку наше с ним детство пришлось на одни и те же годы (он родился 1 ноября 1976 года, а я — через три месяца, 28 января 1977-го), то мне было очень интересно посмотреть, как это воспринималось моим «современником», но в другой части Советского Союза (он родился на Урале в Кунгуре, а вырос в Нижневартовске, я же провёл всё моё детство в Минске).

У меня даже школьная форма была такая же, как у него на фото, хотя в Минске её было не так просто найти, папа из Москвы привозил.

Книга родилась из заметок, которые Шимун вёл в своём блоге (как минимум некоторые из них можно было прочитать отдельно). А уж потом из них собралась книга. Именно поэтому это не какое-то последовательное изложение, а просто набор коротких воспоминаний обо всём, без какой-либо структуры и связи между главками. Что порой очень неплохо заходит (взять те же «Нечеховскую интеллигенцию» или «Жизнь замечательных людей и зверей» Бориса Акунина).

И хотя меня и автора разделяло огромное расстояние, многие ощущения совпадают, поэтому книга действительно дала некоторое погружение в детские годы. Так же, как и Шимун, я верил, что живу в самой лучшей стране в мире, всё вокруг было прекрасно, а впереди ждало чудесное коммунистическое будущее, где всё будет по справедливости, бедных не останется, ну и так далее.

И за это возвращение в те годы я автору благодарен.